26

Институт был занят тем что,
Загребал под свои стены,
Те источники энергий,
Что еще могли остаться.

На отравленной планете,
Пережившей за столетия,
Волны ядерных конфликтов,
Мало что вообще осталось.

Так что не было эпичных,
Схваток «под стеной твердыни»,
Где б людей остатки бились,
С полчищем машин бездушных.

Вышло все намного проще,
И обыденнее как-то,
Без войны «за все что наше»,
Без морей пролитой крови.

Институт пришел к решению,
Проведя свои расчеты,
Что нет смысла тратить силы,
Ведь они почти бессмертны.

При убитой биосфере,
Люди просто скоро вымрут,
Нуль-поля для их защиты,
Истощатся своим ходом.

Чтобы получить второе,
Око Ввода для Ковчега,
Ничего не нужно делать,
Просто подождать немного.

Этот вариант позволит,
Сэкономить еще больше,
Те ресурсы Института,
Что у них сейчас имелись.

Изначальная идея,
Стать подобным Элохиму,
В Институте претерпела,
Радикальную подмену.

Консервация ресурсов,
Стала основной программой,
Все работы откатились,
К минимальному объему.

Так, с какого-то момента,
Институт стал не способен,
На дальнейшее развитие,
Став рабом у батарейки.

И напрасно люди ждали,
Собирая свои силы,
Нападение машины —
Та решила просто выждать.

27

Не дождавшись нападения,
Люди занялись своими,
Повседневными делами,
Чтобы выжить можно было.

В Ордене еще хранили,
Кое-что из технологий,
Что достались им в наследство,
В рамках Вечного Ковчега.

Нуль-поля хранили Город,
От всего что нынче стало,
Ядом, смертью и угрозой,
Для любого человека.

Так никто не смог бы выжить,
За пределами нуль-поля,
В пустошах, что утопали,
В радиации смертельной.

Но со временем машины,
Отключались и ломались,
И чинить их все сложнее,
Было горстке уцелевших.

Чтобы сделать им замену,
Было нужно развиваться,
Расширяться, сроя снова,
Индустрию производства.

Вместо этого, все меньше,
Оставалось людям места,
Где они могли бы просто,
Выживать пока хотя бы.

Население убывало,
Вслед за тем, как истощались,
Те немногие ресурсы,
Что еще доступны были.

Оставался лишь десяток,
Генераторов нуль-поля,
Что могли еще хоть как-то,
Прикрывать собою Город.

Если б враг был понаглее,
И решительнее, может,
Это что-то б всколыхнуло,
И раздуло искру жизни.

Но стагнация такая,
Задушила все порывы,
Возрождения культуры,
Убивая смысл жизни.

На планете жизнь застыла,
Вокруг полюсов конфликта,
Ожидая перелома,
К очевидному финалу.

28

Перелом случился вскоре,
Но совсем не тот, что ждали,
Стал он шоком для планеты,
Третьим выходом в раскладе.

Этот путь рождался в муках,
Требуя к себе внимания,
Уязвим как паутинка,
Нежный как росток цветочный.

Так однажды на границе,
Двух враждующих концепций,
Из крови и вспышек молний,
Родился ребенок странный.

Средь причудливых развалин —
Что когда-то были чем-то,
Что уже никто не помнит —
Он был найден среди хлама.

И никто не знал откуда,
Это чудо появилось,
Кто его родил в пустыне,
За пределами нуль-поля.

Он скулил среди развалин,
Как побитая собака,
Еще день и он погиб бы,
Или был бы кем-то съеден.

В пору ту, немного жизни,
Появлялось на планете,
И зверушку пожалели,
Дав ей шанс на выживание.

Было мало тех кто знали,
Про мутации животных,
Просто приняли как данность,
Что вот есть такой уродец.

Подобрали, накормили,
Принесли и поселили,
В том что люди той эпохи,
Называли словом «Город».

Тем страннее им казалось,
То как зверь из тех развалин,
Развиваясь очень быстро,
Демонстрировал свой разум.

И со временем почти что,
На людей похожим стал он,
Сочетая в своем теле,
Смесь из зверя с человеком.

На его характер, впрочем,
Это мало повлияло,
Был он добродушным малым,
И любил все что живое.

29

Имени ему не дали,
Не увидев в этом смысла.
Точно так же как и Город,
Был один он в своем роде.

Звали Зверем в разговоре,
Реже — Зверочеловеком,
Всякому понятно было,
О ком речь идет в контексте.

В пользу Зверя еще было,
То что люди возвратились,
К суевериям и сказкам,
Что у них когда-то были.

Так одной самых старых,
Самых популярных сказок,
Была та что говорила,
О Защитнике Порядка.

Миф, былина-небылица,
Из времен настолько древних,
Что о них не сохранилось,
Даже записей каких-то.

Лишь обрывки тех историй,
Что когда-то были мифом.
Миллион раз изменившись,
Снова превратились в сказку.

Дескать был герой когда-то,
В Городе хранил порядок,
И злодеям невозможно,
Избежать его возмездия.

В разных вариантах сказки,
Был герой каким-то зверем,
Версий было много разных,
Мог он быть любым животным.

Инстинктивно люди стали,
В Звере видеть их героя,
Из тех самых добрых сказок,
Что они узнали в детстве.

И нашлись такие люди,
Что решили будто смогут,
Через этого мутанта,
Найти выход для собратьев.

Горстка из монахов старых,
Что еще хранила верность,
Ордену Защиты веры,
В силу Вечного Ковчега.

Они взяли в обучение,
Того зверочеловека,
Чтоб понять, на что способен,
Его разум необычный.

30

Зверю подарили знания,
Те что в Ордене хранились,
Философию и веру,
В силу Вечного Ковчега.

Оказалась, что к наукам,
Зверь имел талант природный,
И особенно к тому что,
Биологией считалось.

Он хотел узнать откуда,
Он таким вот появился,
Одинок ли он на свете,
И что он вообще такое.

Хоть была и непростою,
Жизнь тех дней заката эры,
Но все, в общем, согласились,
Что он стал судьбы подарком.

И тем паче, что поставил,
Он как цель для своей жизни,
Возродить жизнь на планете,
Как была она когда-то.

Мягкий нрав его спокойный,
Дал ему возможность быстро,
Вжиться в общество людское,
Гостем стал для всех желанным.

Совершенствуясь в познании,
Тайны жизни и природы,
Заслужил он уважение,
И был признан равным людям.

Впитывал он словно губка,
Знания и очень скоро,
Превзошел во многих смыслах,
Всех учителей что были.

В Ордене среди монахов
Стражей Вечного Ковчега
Он стал символом Ответа,
На молитвы к Элохиму.

И хоть сильно отличался,
От людей он своим видом,
Он их всех считал своими,
Помогая всем чем может.

За пределом монастырским,
Стал он лекарем умелым,
Создавая мимоходом,
Инструменты и лекарства.

Так он преуспел в работе,
И монахи стали думать,
Что он превзошел намного,
Все, что знали предки раньше.

31

Герметичных балахонов,
Что использовали люди,
Для защиты от отравы,
Очень мало оставалось.

И поэтому не часто,
Люди Город покидали —
Долго выжить им снаружи,
Без защиты невозможно.

Зверь случайно обнаружил,
Что без всяких балахонов,
Он способен жить прекрасно,
За пределами нуль-поля.

Он предпринял ряд успешных,
Экспедиций по округе,
Изучив то что осталось,
От природы на планете.

Он исследовал растения,
Насекомых и животных,
Что смогли хоть как-то выжить,
В столь враждебной обстановке.

Не единожды спасаться,
Приходилось ему бегством,
От враждебных страшных гадов,
Что его сожрать пытались.

Постепенно приходил он,
К выводам что у природы,
Нет проблем особых чтобы,
Приспособить что угодно.

К сожалению, на это,
Нужно времени немало.
Миллионы лет, возможно,
Помогли бы в этом деле,

К сожалению был пройден,
Тот барьер, когда живое,
Стало исчезать быстрее,
Чем умеет возрождаться.

Шанс единственный остался,
Дать пинок природе дряхлой,
И форсировать стократно,
Все текущие процессы.

Нужно как-то умудриться,
Людям передать те свойства,
Что дают ему возможность,
Жить везде где он захочет.

Может быть потом он так же,
Сможет дать эту способность,
И всем прочим формам жизни,
Что еще остались в Мире.

32

Кроме знаний о природе,
Жизни и ее аспектах,
Приносил Зверь и устройства,
Что нашлись среди развалин.

Сам он плохо разбирался,
В технологиях что были,
Повседневными в том мире,
Что был ныне уничтожен.

И тогда к нему на помощь,
Со всей мощью былых знаний,
Поспешил священный Орден,
Стражей Вечного Ковчега.

Изначально в их уставе,
Был указ на то, что знания,
Станут им ключом от двери,
К знаниям о всей Вселенной.

Ложный путь который выбрал,
Институт в своем развитии,
Сильно пошатнул устои,
Орденских мировоззрений.

А последние все годы,
Выживания и смерти,
Орден полностью лишили,
Всех надежд на возрождение.

Но однако еще были,
Те монахи что хранили,
Банки памяти и знания,
Всех эпох давно ушедших.

Были среди них и люди,
Для которых механизмы,
Не являлись порождением,
Непонятного колдунства.

Изучая те устройства,
Что им Зверь таскал с развалин,
Люди заново открыли,
Многие из технологий.

Еще раз преобразился,
Орден по своей природе,
За Ковчег теперь считая,
Все живое в этом мире.

То что Институт направил,
Внутрь на свое развитие,
Орден выплеснул наружу,
Для спасения планеты.

Это стало тем припевом,
Человечества последней,
Его песни лебединой,
В Сингулярности ошметках.

33

Занимаясь своим делом,
Зверь все больше углублялся,
В генетические дебри,
На пути своих познаний.

Будучи воспитан в духе,
Стражей Вечного Ковчега,
Он всем сердцем свято верил,
В помощь Элохима-бога.

Он не раз стоял ночами,
Перед Оком Правым Ввода,
Излагая как молитвы,
Свои мысли и надежды.

Так поведал он однажды,
Что был найден наконец-то,
Способ как возможно людям,
Снова оживить планету.

Он сумел решить задачу,
Результат теперь известен,
Это наполняет душу,
Его страхом леденящим.

Способ был неоднозначным,
И опасным в перспективе,
Он потребует огромной,
Жертвы со всего живого!

Он в смятении молился,
И просил себе поддержки,
Хоть и знал, что Око Ввода,
Не работает на вывод.

С горечью он признавался,
Что его душевной силы,
Не хватает, чтобы способ,
Применить на самом деле.

Обращался он к Ковчегу,
День за днем и все без толку,
Под волнами Ока Ввода,
Изумрудного свечения.

Но однажды, от Ковчега —
Он и сам не стал бы верить —
Словно тихий зов донесся,
Не до слуха, но до сердца.

И тогда открылась Зверю,
Как потом молва гласила,
Суть всех будущих событий,
Одарив его прозрением.

Больше он не сомневался,
И над Ордена твердыней,
Развернулся синий баннер,
За две сотни лет впервые.

34

На собрании всеобщем,
Зверь озвучил те идеи,
Что он накопил за время,
Своих странствий и работы.

Это стало шоком сильным,
Для людей ему внимавших.
Им идея показалась,
Натуральным концом света.

Зверя защитило то что,
Он успел авторитетом,
Стать во всех кругах научных,
И любимцем для народа.

Потому его не стали,
Сразу линчевать на месте,
Разрешили речь продолжить,
Чтоб послушать объяснения.

И случилось то что после,
Орден в хрониках отметил,
Как явление народу,
Откровения Элохима.

Целый день без перерывов,
Зверь вещал из зала в храме,
Под лучами Ока Ввода,
Изумрудного свечения.

И он смог своим талантом,
Своей страстью и упорством,
Донести до всех кто слушал,
Суть того, что предлагает.

Мысль, которая казалась,
Всем безумной поначалу,
Постепенно овладела,
Всеми кто еще мог слышать.

Обновление биосферы,
Через череду мутаций,
В миллионы раз быстрее,
Чем возможны своим ходом.

И в итоге люди сгинут,
В виде том, что им привычен,
Через пару поколений,
Переняв черты от Зверя.

Но им будет вновь доступна,
Вся планета на которой,
Им в своем текущем виде,
Стало невозможно выжить.

И им будет шанс дарован,
Возродить на старом месте,
Новый вид, учтя ошибки,
Те что сделали когда-то.

35

Зверя зов всем дал надежду,
Вывел из оцепенения,
Сотню тысяч из последних,
Выживших людей планеты.

Они приняли покорно,
Что воистину последним,
Поколение их станет,
Для людей породы прежней.

Но, зато, за горизонтом,
Вновь расправит свои плечи,
Новый мир и в нем природа,
Снова скажет свое слово.

Но до этого момента,
Предстояло еще сделать,
Очень много, что тогда им,
Все еще казалось сказкой.

От теории до дела,
Нужно опытов немало,
И еще создать машины,
Специфического свойства.

Те источники питания,
Что еще доступны были,
Требовались для работы,
Генераторов нуль-поля.

Орден бросил все ресурсы,
Всех своих специалистов,
На попытку повышения,
Эффективности защиты.

Так, в попытках разобраться,
С генераторами поля,
Удалось почти случайно,
Починить один из старых.

И впервые за столетия,
Город чуточку расширил,
Обитания границы,
К удивлению своих граждан.

Разобравшись с этим делом,
Техники смогли настроить,
И другие механизмы,
Что им зверь таскал снаружи.

Стала жизнь чуток попроще,
И возможность появилась,
Часть ресурсов переправить,
На исследования Зверя.

К сожалению, за успехом,
Шанс увидев на спасение,
Все забыли, что за ними,
Институт следил все время.

36

Первым признаком несчастий,
Стало то что появились,
За пределами нуль-поля,
Порождения машины.

Пребывая в своей спячке,
Институт частично все же,
Контролировать пытался,
Обстановку на планете.

Часть систем его вторичных,
Точно следуя программе,
Отмечала сокращение,
В Городе людей остатки.

И впервые за столетие,
Вымирание людское,
Вдруг замедлилось заметно,
И почти остановилось.

Это было необычной,
И тревожащей проблемой,
Что могла нарушить вскоре,
Все расчеты Института.

Активировав другие,
Дополнительные блоки,
Институт направил в Город,
Ряд приборов для разведки.

Нуль-поля еще мешали,
Им самим проникнуть в Город,
Но и внешних наблюдений,
Им хватало для тревоги.

Что-то там происходило,
Изменив ход всей программы.
Предыдущие прогнозы,
Стали расходиться с явью.

Поначалу незаметной,
Та погрешность выходила,
И укладывалась в допуск,
Незначительных событий.

Но погрешность возрастала,
Все быстрее год от года.
В городе, вдруг, заработал,
Новый генератор поля.

Это расходилось с планом,
В соответствие с которым,
Не должно вводится новых,
Средств защиты населения.

Институт пришел в движение,
Активировав от спячки,
Ряд защитных механизмов,
Для решения проблемы.